ABRICUS

Женщины и мужчины

КУПИТЬ КНИГУ   ¦    ДРУГИЕ КНИГИ

Трудно быть волшебником

   Преподаватель чертит на доске кубы со вписанными сферами. Или что-то более сложное. Он поворачивается к нам спиной и долго стучит мелом по зеленой доске. Иногда он оглядывается и следил, чтобы мы перерисовывали эти сферы и кубы в свои тетради. Закончив рисунок, он отряхивает руки, подходит к окну и смотрит, как за темными стеклами падает снег.

   Мы все звали его Казаном. Иногда – «Плешивым Казаном». Мы все представляли, что в молодости он был похож на Казанову. Казан был высок, его черные волосы были редки, он тщательно их зачесывал набок, прикрывая лысину.

   – Вы знаете, что на свете самое главное? – вдруг спрашивает Казан, не отрывая взгляда от кружащихся за окном снежинок.

   – Любовь? – робко предлагает Наташка, первая красавица нашей группы. Она поправляет свои густые кудри и оглядывается на нас.

   – Правильно, – говорит Казан.

   Он отрывается от окна и начинает разглядывать Наташку. Она сначала выпрямляет спину и одергивает свитер, чтобы показать свою полную грудь, потом смущается, сутулит плечи и склоняется над тетрадкой.

   – Правильно! – повторяет Казан. – А знаете ли вы, кто заслуживает любви?

   – Пламенные революционеры? – спрашивают с заднего ряда.

   – Квартира-дача-машина, – уверенно говорит Генка, у которого никогда и рубля на столовую не было.

   – Передовики труда, стакановцы, гагановцы и буденовцы.

   Это Любка. У нее, наверное, даже лифчики с чулками заграничные. Она выделяется среди нас, как белая лебедь среди серых уток. Она не так красива, как Наташка, но ярко и со вкусом одевается, едка на язык, неприступна и от этого все мы вздыхаем по ней, а не по простоватой Наташке с ее грудью, огромными серыми глазами и копной рыжих волос.

   Любка небольшого роста, с короткой стрижкой, маленьким носиком и пухлыми губами в перламутровой помаде. Она говорит медленно, растягивая слова, ее зеленые с поволокой глаза сверлят собеседника, который теряется, начинает запинаться и потом долго мучается, что не сумел сострить ей в ответ. Он уже дома придумывает достойные слова, полночи думает о Любке и потихоньку начинает в нее влюбляться.

   – Нет, – Казан прерывает поток моих мыслей, – любви достойны только волшебники.

   – Точно! – говорит Любка. – Мне таких нужно два. Одного для учебы, другого для личной жизни.

   – Если бы мне волшебник шубу подарил, то я бы его полюбила.

   Это Нина. Она живет в общежитии на стипендию. Раз в месяц получает из дома большие посылки с фруктами, салом и какими-то свертками. Голос у Нины тихий, ласковый. С ней дружат все и никто одновременно. Все знают, что Нина хорошая, но не знают, о чем с ней разговаривать.

   – Про волшебников подробнее.

   Это наши парни. Они все хотят любви и приготовились слушать, как надо стать волшебником. Это интереснее, чем аксогональные проекции и прочая ересь.

   – Быть волшебником – это угадывать и выполнять желания женщины, – говорит Казан. – Она еще сама не знает, чего хочет, а ты уже это достал и принес на блюдечке.

   – Аааа...– протягивает Генка. – А если денег нет на то, что она хочет?

   – Тогда выбирай для своего волшебства женщину поскромнее, – советует Любка. – Внуши ей, что она хочет мороженого, и вперед.

   – Девушка правильно говорит, – Казан не в состоянии запомнить наши имена и называет всех юношами и девушками. – Одни способны жар-птицу из-за синего моря привезти, а другие могут купить курочку на рынке, и женщина будет счастлива.

   – Я согласна на курочку, – говорит Нина. – Любовь за курочку не обещаю, но супчик сварю. Ген, ты мне курочку купишь?

   – Нет! – Генка решителен. – Я должен был угадать про курочку, а ты тут сама напрашиваешься.

   – Очень мне нужно напрашиваться, – обижается Нина и сжимает ладонями покрасневшие щеки.

   – Так! – говорит Казан. – Отдохнули? Пора за дело. Теперь рассмотрим...

 

   Прошло несколько лет. Однажды вечером я ехал в электричке и увидел Любку. Она сидела около окна и безучастно смотрела на мелькающие за стеклом фонари. Я знал, что Генка все эти годы пытался ухаживать за Любкой, но она неизменно была язвительной и неприступной. Ее основная жизнь протекала в компаниях «золотых» мальчиков, у которых были машины и настоящие американские джинсы. Они возили Любку на закрытые курорты, на просмотры новых фильмов, где собирались избранные, и играли с ней в теннис на зимних теплых кортах. Любка даже побывала замужем, но недолго. Деталей я не знал, да особо этим и не интересовался.

   – Ты откуда? – спрашиваю я Любку, присаживаясь рядом с ней.

   Любка поворачивается и улыбается. Она искренне рада видеть меня. Я замечаю, что ее дубленка уже не раз побывала в чистке, а этот мохеровый шарф я помню еще с института. Под глазами надулись синие мешочки, ее любимая перламутровая помада заменена на какую-то темную. Но в глазах блестят искорки, она, не отрываясь, смотрит на меня.

   – Я от Генки, он опять пьяный. Спать его уложила и уехала.

   – Так вы все-таки вместе?

   Любка молчит и начинает рассматривать свой маникюр. Потом она вздыхает и говорит:

   – Он, когда выпьет, всегда мне звонит. Жалкий такой. Когда я одна, то иногда к нему приезжаю. С ним просто, ему много не надо. Погладишь его, он улыбнется и уснет. И мне легче становится, как будто больного друга навестила. Он ведь так и не женился, все меня ждал, сейчас кому он такой нужен?

   – Да, волшебника из него не получилось, – говорю я. – Помнишь Казана?

   – Помню, – отвечает Любка. – Казан был прав, мы любим только волшебников.

   – Так Генка стал волшебником?

   – Да... Когда я к нему приезжаю, то знаю, что кроме портвейна и чая у него ничего нет. И мне хочется только портвейна и чаю с вареньем. Выйду на улицу – мне хочется кофе. А у него хочется чаю. Сложно это... У нас, девушек, всегда все сложно.

   Электричка приехала на Ярославский вокзал. Мы стоим в метро возле эскалаторов. Любке надо на Кольцевую линию, мне – на Радиальную. Я смотрю на морщинки в уголках Любкиных глаз. Она устала и не скрывает этого.

   – А Генка настоящий, много лучше других, – медленно произносит она. – Только чудес он может делать маловато. Ты меня понимаешь?

   Я киваю, целую ее и иду к своему эскалатору. Взявшись за блестящий поручень, я оборачиваюсь и вижу, что Любка машет мне рукой. Я тоже машу в ответ. Она поворачивается, и ее заслоняет вдруг нахлынувшая толпа.   Больше Любку я никогда не видел. А Генка так и не женился.



(C) Владимир Дараган. Все права защищены. При использовании материалов сайта необходима ссылка на abricus.com.