Алена и летающая тарелка

 
   Москва, 1991 год, 19 августа, 10 часов вечера. На улицах танки, по телевизору всякая хрень, настроение такое, что впору напиться. И тут раздался телефонный звонок.
   Позвонила Алена, моя старая знакомая, и попросила отвезти ее в окрестности города Кимры, где в пионерском лагере были ее муж и сын. Нужно было срочно привезти мужа в Москву, чтобы он завтра в десять утра присутствовал при подписании документов на обмен квартиры. Я чертыхнулся – какой сейчас обмен квартиры! «Мне очень надо!» – сказала Алена, и я стал собираться.
   … На кольцевой дороге стояли военные машины, около них курили солдаты и равнодушно поглядывали по сторонам.
   – Вот сволочи! – сказала Алена. – Подождали бы пару дней со своим путчем, и мы бы все спокойно оформили. А так еще неизвестно, будет ли работать бюро обмена.
   На Дмитровском шоссе начался дождь, который не прекращался до Дубны. После Дубны дождь прекратился, высветились яркие звезды. Дорога до города Кимры была абсолютна пустынна. Слева и справа тянулись болота с редкими кустами вдоль обочины. По дороге стелился туман, я сбавил скорость. Вдруг за очередным поворотом показалось нечто, что заставило меня вдавить педаль тормоза. Машину на скользкой дороге повело, но мне удалось ее удержать и остановиться. Перед нами была баррикада!
   Представьте: ночь, звезды, туман, вокруг болота – никаких признаков цивилизации. И баррикада на дороге! Это были ветки кустов, заботливо уложенные от обочины до обочины. И еще невесть откуда взявшиеся камни.
   – Это чтобы танки не прошли! – сказала Алена. – Начали строить, завтра утром закончат.
   – Кто они? – поинтересовался я.
   – Те, кто в Дубне живет. Физики всякие, доктора и кандидаты.
   Я представил толпу докторов наук, таскающих камни и ветки. Проще было представить толпу инопланетян.
   Я посадил Алену за руль, приказал ей включить заднюю передачу и держать ногу на сцеплении.
   – Если что, газуй и отъезжай как можно дальше, – сказал я и с монтировкой в руках пошел к баррикаде.
   Вокруг было тихо. Я начал растаскивать ветки и раскидывать камни, поминутно озираясь по сторонам. Это была сюрреалистическая картина. Туман желтел в свете фар, на болотах квакали лягушки, ухала какая-то птица. И посреди болота стоял я с монтировкой в одной руке и очередной веткой в другой. Наконец, дорога была свободна, и мы поехали дальше. Сон как рукой сняло. За каждым поворотом я ожидал сюрпризов, но даже и предположить не мог, что случится с нами потом.
   В городе было пустынно и темно. Горело несколько фонарей, и на центральной площади темнела огромная гоголевская лужа. Лагерь был в пяти километрах от города Я сориентировался по полярной звезде и темными улочками стал пробираться к восточной окраине. По обеим сторонам стояли бревенчатые избы, окруженные покосившимися заборами. В одной из них горел свет. Я остановил машину и пошел уточнить дорогу. После долгого стука дверь отворилась, и на пороге показалось существо без пола и возраста. От существа пахло перегаром и еще чем-то кислым.
   – Бабуль!– сказал я. – Мне бы в пионерлагерь попасть. Это за полем где-то.
   Существо долго на меня смотрело и потом сказало, что оно не бабуля, хрен меня дери, что дорога идет от кузницы через поле, где вчера утонул мотоцикл, что Васька тракторист уже третий день пьяный, а без Васьки я фиг туда доеду! Я рассказал об этом Алене. Она сказала, что если что, то Ваську берет на себя, и чтобы я попробовал.
   Я попробовал, но через триста метров машина села на брюхо и стала медленно погружаться в липкую грязь. Дверь со стороны водителя уже не открывалась. Мы с трудом вылезли через пассажирскую дверь и огляделись. Было красиво и романтично. Луны не было, но звезды сияли, как маленькие прожекторы. Где-то вдалеке гудели пароходы на Волге. Перед нами расстилалось огромное поле с редкими островками травы и чахлых кустов. На горизонте чернел лес, где и находился пионерский лагерь. И мы пошли. Алена засыпала на ходу и шлепалась в грязь через каждые сто метров. Я держался на автопилоте, думая, как мы будем вытаскивать машину. И вдруг...

   Вдруг и поле, и кусты, и далекий лес озарились ярким оранжевым светом! Светило откуда-то сверху, светило равномерно и сильно. Я поднял голову и замер. Прямо над нашими головами висел оранжевый эллипс, от которого во все стороны расходились такие же оранжевые лучи. Тумана уже не было, и я сразу подумал, что лучи света так видны быть не могут. Лучи до земли не доходили. Они обрывались где-то в метрах 50 над землей. И была абсолютная тишина. Я слышал, как бьется мое сердце.
   – Смотри, – встряхнул я оцепеневшую Алену. – Это летающая тарелка.
   Алена внимательно посмотрела на тарелку и поправила прическу.
   – Ну и черт с ней, – сказала она. – Мне завтра к десяти в Банный переулок надо успеть. Пошли дальше. А за освещение большое ей спасибо.
   И мы пошли дальше. Тарелка двигалась вместе с нами. Если мы останавливались передохнуть, она тоже останавливалась и терпеливо ждала, когда я выкурю сигарету. Мы к ней даже привыкли и полюбили ее. Тарелка заботливо освещала нам дорогу, и я даже стал подумывать, как приспособить ее к вытаскиванию машины из болота.
   У леса все изменилось. Когда мы вышли на сухую тропинку под соснами, тарелка бесшумно поднялась выше, лучи стали затухать и потом исчезли. Потом она резко взмыла вверх, сделала пару кругов и растворилась в звездном небе.
   Дальше уже было неинтересно. Мужа Алены мы нашли, Васька вытащил машину, и мы успели к десяти в Банный переулок. Я потом полдня отчищал от грязи мою любимую кожаную куртку, но это уже совсем неинтересно.

.