Без весла

 
   Я не люблю, когда на меня льется вода. Я вообще не люблю, когда вокруг много воды, а я без весла. Поэтому в душевой кабине я ценю свободное пространство, куда можно отступить, когда тело захочет просто теплоты и покоя.

   – Надо перестроить душ на нижнем этаже! – сказал я в разгар зимы. – Сейчас он напоминает камеру пыток, откуда хочешь ты или не хочешь, а выходишь чистым и красным. В душе я хочу иметь уголок отдыха и перспективу для глаз. Я хочу стоять у стенки и издали наблюдать, как искрятся душевые струйки.

   Для этого я был готов отдать кусок моей спальни, где жил письменный стол, который ни разу не использовался по своему назначению. Проект был связан с переносом стены и заменой всей сантехники.

   – Это пусть сделает Арсений, – предложила жена на семейном совете. – У него золотые руки, высшее образование, он почти йог, автогонщик и берет недорого.

   Я понятия не имел, кто такой Арсений, но на всякий случай проголосовал «за».

   Арсений пришел на следующий день, посмотрел на ванную, спальню, на мой компьютер, фотокамеру и сказал, что согласен. Стоимость работ он определил за тридцать секунд, и названная цифра показалась мне первым шагом к финансовому благополучию. Я сразу прикинул, сколько он возьмет за надстройку третьего этажа и за подземный ход к ближайшему озеру, чтобы каждый вечер любоваться закатами на фоне камышей и скучающих цапель.

   Назавтра Арсений долго разбивал молотком все, что находилось в ванной. В то время я работал дома и пытался написать программу для поисковика, который должен был затмить Гугл. Работа продвигалась медленно, в комнате висела серая пыль, у меня слезились глаза, и я все время промахивался мимо клавиш.

   К обеду я не выдержал и пригласил Арсения сделать перерыв и пойти со мной перекусить.

   Арсений сидел на полу в ванной и задумчиво лупил молотком по унитазу.

   – У тебя есть чистый прозрачный стакан? – спросил он.

   Я кивнул, и мы поднялись наверх. Арсений налил в стакан воды из крана и не спеша его выпил.

   – Никогда не пей кипяченую воду, – сказал он. – И из бутылок тоже. В такой воде нет космической энергии, а вместо нее там присутствуют поглотители твоей энергии. Вот ты выпил стакан такой воды и, считай, подарил кусок своей жизни непонятно кому.

   Тут Арсений недовольно покосился на закипающий чайник.

   – Стакан сырой воды, постоявший на солнце около часа, заменяет обед из трех блюд. Тебе, как физику, это должно быть понятно.

   Мне, как физику, это было непонятно, но я кивнул. Арсений явно знал что-то, чему меня еще не учили.

   Зимний день закончился быстро. Арсений выпил еще стакан воды и ушел. Я посмотрел на результат его дневной работы и понял, что мы с женой можем спокойно улетать в Аризону.

   Прошло две недели. Пропыленный рыжими ветрами пустынь, я уже смелее входил в помещение, которое еще недавно называлось ванной. Помещение было пустым. Из стен торчали провода, трубы, в углу стоял запыленный фонарь, сам Арсений сидел посреди на полу и грустно смотрел на стену. Я обратил внимание на новый цементный пол с непонятным уклоном.

   – А зачем у пола такой уклон? – спросил я.

   Арсений отвлекся от своих мыслей и повернул ко мне голову.

   – Не знаю, – сказал он. – Так получилось. Но переделывать я не буду. Я изучал психологию и знаю, что через неделю ты этот уклон перестанешь замечать. А зачем ты приехал?

   От такого вопроса у меня широко открылись глаза.

   – Я хотел спросить, с чем ты приехал из этого путешествия? – поправился Арсений.

   Я задумался, а потом стал смотреть внутрь себя. Там мелькали картинки красных скал, черных туч над розовыми песками, пересохшие русла рек, цветущие кактусы, кондоры над Большим Каньоном...

   – Так... – сказал я. – Немного фотографий привез.

   Я включил компьютер и стал показывать фотографии Арсению. Он смотрел и молчал. Где-то после десятой он сказал, что это ему неинтересно.

   – Ты снимаешь то, что видит глаз. Эти кактусы и скалы видели тысячи людей. Это скучно! Надо снимать мысли. Каждая фотография, должна вызывать мысль, от которой будет радостно биться сердце или по спине будут бегать мурашки. От твоих фото ничего не бьется и ничего не бегает.

   Арсений опять задумался, потом надел куртку и сказал, чтобы я поехал с ним в магазин.

   Я сидел на переднем сидении его минивэна и зажмуривал глаза. Шел снег, дорога была мокрая и скользкая. Арсений вдавил педаль газа в пол и ворчал, когда ему не сразу уступали дорогу.

   – Не понимаю, – говорил он. – Люди живут со снегом пять месяцев в году и еще не научились ездить по мокрой дороге.

   Я смотрел на машины, которых снесло с дороги на обочину, и не понимал, какая сила удерживает нас на дорожном полотне.

   – Мне тормозные колодки жалко, – сказал Арсений, заметив, что я с ужасом поглядываю на стрелку спидометра. – А то бы я еще быстрее ехал.

   В магазине мы пошли к отделу, где продавались унитазы. Унитазы стояли на стеллаже высотой с двухэтажный дом.

   – Нам вот этот! – сказали мы и ткнули пальцем в красивую картинку, обещавшую компактность, тишину, чистоту и комфорт.

   Продавец прикатил огромную стремянку на колесах и полез под потолок. Через пять минут мы услышали шум падающего ящика.

   – Первая попытка неудачная! – услышали мы. – Щас еще попробую.

   Второй ящик дошел до пола магазина, но в последний момент терпение продавца лопнуло, и ящик как-то боком упал на бетонный пол. Раздался треск лопнувшего фаянса, и в магазине наступила тишина.

   – Щас я менеджера позову, – придумал продавец.

   Пришел менеджер, молча спустил с небес наш унитаз и удалился.

   – Нам еще раковину со стойкой надо купить, – сказал Арсений и внимательно посмотрел на продавца. Продавец покраснел, глянул на часы и как-то мгновенно исчез.

   Раковину и еще кучу всяких мелочей мы нашли сами, загрузили в машину и поехали назад.

   – Вот ты – физик, – как-то задумчиво сказал Арсений, обгоняя внедорожник «мерседеса», – а при этом ешь мясо и пьешь кофе.

   Я не знал, что физики не должны есть мясо и с интересом прислушался.

   – Пища должна быть заряжена солнечной энергией. А в трупах животных лишь тлен и энергетические ловушки. В стручке гороха больше жизни, чем в огромном стэйке.

   Я хотел спросить про пельмени, но постеснялся. Мне, как физику, наверное, должно было быть все понятно, и я промолчал.

   Шли месяцы. Стало пригревать солнце, растаяли сугробы, набухли почки, зазеленела трава. Мы привыкли, что в нашем доме ремонт. К нам перестали ходить друзья, все выходные мы покупали плитку и меняли ее на полу и стенах, выбирали краску и светильники. Я забросил свое программирование и часами сидел с Арсением на лавочке, слушая пение птиц и наслаждаясь погожими весенними деньками.

   Арсений рассказывал мне, как нужно общаться с природой, чтобы она тебя питала энергией, как нужно относиться к жизни и смерти, как нужно любить женщин, как нужно относиться к любимой и нелюбимой работе, как управлять машиной и как ремонтировать ванные комнаты. Я научился штукатурить, класть плитку, управляться с сантехникой, общаться с продавцами магазинов стройматериалов, фотографировать с философским видением и многому другому.

   Но всему приходит конец. Арсений включил все лампы над зеркалом, вымыл руки, тряпочкой вытер раковину и ушел.

   Я помылся в душе, надел халат и понял, что надо возвращаться к жизни. Включив компьютер, я долго смотрел на экран, пытаясь понять: это любимая работа или нет и как надо к ней относиться!

Потом плюнул и начал печатать:

.