Кирпичи и кролик

   Он входил в элиту.
   Меня поражала небрежность, с которой он мог рассказать о привычках дочки Юлиана Семенова, о качестве еды в закрытых домах отдыха, о художественных выставках для «своих» и о качестве американских плинтусов. Дома он показывал свои картины, написанные ядовитыми красками на черном фоне. «Так я вижу свою жизнь!» – говорил он. Потолок на его кухне был красным. Это напоминало ему по утрам, что надо жить ярче, чем живут другие. Колонны на его кухне были разрисованы под кирпичную кладку.

   Мы с женой полностью попали под его влияние и начали с того, что покрасили в желтый цвет потолок на своей кухне. Потом я, отчаянно ругаясь, потратил выходные и расписал колонну около холодильника под коричневые кирпичи с белыми полосками раствора. Над обеденным столом мы повесили тусклый оранжевый югославский светильник, выкрасили остаток стен в белый цвет, и дизайнерская работа на этом закончилась.

   Он пришел к нам с какой-то девушкой. Они одобрили кухню, выпили и вдвоем нарисовали кролика из «Алисы в стране чудес» над детской кроваткой. Кролик шел по дорожке и пребывал в прекрасном настроении. Это не было похоже на его мрачные картины, и я спросил его – почему?
  – Если честно, – сказал он, разливая остатки «Цинандали» по бокалам, – у вас жизнь как у этого кролика, и я не хотел ее усложнять очередной философской гаммой.
   Его девушка кивнула и выпила. Я тоже выпил, но до сих пор не очень понимаю, что он хотел сказать.

   Уже потом я понял, что у художников надо смотреть картины, у фотографов любоваться фотографиями, у музыкантов слушать музыку, балерин лучше всего смотреть на сцене, у писателей читать книги, а артистов смотреть в кино или в театре. Если с ними встретиться и поговорить, то порой можно услышать нечто такое, от чего таинственность и притягательность таланта может потускнеть.

   Я до сих пор жалею, что выпивал с Евтушенко и возил в машине Чингиза Айтматова. Теперь я не могу читать их книги.