Избранные "Однажды - 1"

Однажды в детстве я прочитал, как одного мальчика попросили написать рассказ. И что бы он не писал - его рассказ начинался со слова "однажды". Я не буду оригинальничать и попробовал написать рассказики, которые начинались с этого слова.

  Однажды я спросил у бабушки, почему у нее сложные отношения с соседкой бабой Дуней. «Потому что забор!» – ответила бабушка. Проблема была в ремонте забора, который разделял наши участки. Была многолетняя дискуссия: «если ты строил этот говенный забор, то ты его и ремонтируй» или: «я строил забор, так ты хотя бы чини его». Проблема была неразрешимой.

   Однажды я нечаянно обнял и поцеловал одну девчонку из нашего дома. На следующий день я получил письмо. Там говорилось, что если у меня серьезные намерения, то мне надо придти в определенное время в определенное место. А если я человек несерьезный, то мне никуда идти не надо. Я испугался слов "серьезные намерения" и не пошел.

   Однажды я пригласил на свидание самую красивую девушку нашего класса. Я очень волновался и не знал о чем с ней разговаривать. Я составил большой план разговора. Решил начать с рассказа. Если она потом скажет то, я скажу это. Если она скажет это, я скажу то.  Это был очень сложный план. Я его выучил и пошел на свидание. А она не пришла. Забыла!

   Однажды в Пушкино поставили памятник борцу с детской беспризорностью. Худой мужчина в шинели обнимал за плечи такого же худого, взъерошенного мальчика. Мимо памятника торопливо шла мамаша и тащила за собой пятилетнего мальчугана. «Мама, – спросил мальчик. – А кому этот памятник?». «Ленину!» – ответила спешащая мама. «А рядом кто?» – не унимался мальчик. «Карл Маркс!» – сказала мама и потащила мальчика дальше.

   Однажды я катался на лыжах с одной девушкой. Нам нужно было пересечь большое поле. Мела поземка, но ветер дул нам в спину и трехкилометровый переход прошел незаметно. Обратно мы возвращались через это же поле. И ветер снова дул нам в спину. «Так быть не может», – пробормотал я. «Ну и пусть не может, – ответила девушка. – Зато очень удобно».

   Однажды мне было примерно двадцать, моей девушке тоже исполнилось двадцать.
   – Двадцать – еще ничего! – сказала девушка. – Но вот третий десяток...

   Однажды брат моей знакомой, школьник, стал радиолюбителем. Он подошел к своей маме и спросил, не хочет ли она сэкономить 70 рублей. «Конечно, хочу!» – ответила мама. «Тогда дай мне сто рублей, – попросил радиолюбитель. – Знакомый продает за сотню осциллограф, который стоит 170».

   Однажды в МФТИ я сдавал госэкзамен по физике. К нам приходил академик Лифшиц, соавтор книг с Ландау, и спрашивал что-нибудь простенькое. Например, написать оператор Лапласа в сферических координатах. Получив неправильный ответ, он выбегал в коридор и кричал, что мир рушится, что он не может умереть спокойно и ему придется жить вечно.

   Однажды я налаживал оптический спектрометр, чтобы измерять спектры излучения плазмы. Столик, на котором стоял спектрометр, был шаткий, и я его подпирал свинцовыми кирпичами. «Что за халтура!» – возмутился руководитель. Я сказал, что в оптической лаборатории еще и не так халтурят. «Никогда не оправдывайся тем, что у других еще хуже!» – сказал руководитель. Эти слова остались со мной на всю жизнь.

   Однажды на семинаре по научному коммунизму наш преподаватель сказал, что секс в семейной жизни – это всего 5%, остальное – разговоры. «Надо жениться на глухонемой», – задумчиво прокомментировал кто-то из студентов.

  Однажды студентом я услышал рассказ о поездке моего завлаба в Англию. В гостинице ему подсунули порнографический журнал, на обложке которого был изображен офицер КГБ, насилующий девушку. Когда он пришел в лабораторию, то работавший там поляк-эмигрант стал поливать грязью Советский Союз. Дескать, у вас там КГБ устроило повальную слежку, душат свободу, никого никуда не пускают... «И еще насилуют беззащитных девушек», – сказал завлаб и показал журнал. Разговор закончился всеобщим хохотом.

   Однажды я выпивал с военным летчиком и спросил его, чем отличается хороший летчик от плохого. «С точки зрения нашего комполка, у хорошего летчика должны быть хорошие медицинские анализы», – пояснил мой собеседник.

   Однажды мне посоветовали не вмешиваться в чужую интеллектуальную жизнь.
   – А я разве вмешиваюсь?
   – Ты морщишься.
 
   Однажды после горного похода я жил на турбазе в Орджоникидзе (Владикавказе) и ожидал другую группу, которая должна была подъехать через несколько дней. Моим соседом был мужичок, который тут лечился от запоя. Мужичок целыми днями лежал на кровати и стонал от желания выпить. «Купи у меня значок мастера спорта, – вдруг сказал он. – Все бабы твои будут!». Я представил себе апокалиптическую картину, как я иду по улице со значком на груди, а за мной идет толпа баб, которые все мои. И я отказался. «Ну и дурак! – сказал мужичок. – Ты упустил последний шанс быть счастливым!».

   Однажды я спросил нашего стажера Зазу, любят ли его девушки? «Я их об этом никогда не спрашиваю!» – ответил Заза.

   Однажды сына хозяйки, у которой я снимал комнату, провожали в армию. Провожать его пришли все девушки, которые побывали на его диване. «Я думаю, – сказала хозяйка, – из армии он вернется другим человеком. Там их бромом кормят!».

   Однажды я прочитал у Ремарка, что мужчина, когда оценивает женщину, сначала смотрит на ее зад, потом на лицо и потом на ноги. На одной вечеринке я был здорово пьян и меня представляли какой-то девушке. Я спросил, читала ли она Ремарка. Она ответила, что читала. «Тогда почему ты не знаешь, что, знакомясь с мужчиной, нужно поворачиваться к нему попой?» – спросил я. На следующий день я решил или пить поменьше, или закусывать лучше.

   Однажды перед Восьмым марта я ехал на троллейбусе и вез несколько букетов цветов для женщин нашей лаборатории. Вдруг я заметил, что очень красивая девушка смотрит на меня и улыбается. Я подарил ей букет и сказал, что я ее люблю. Она сказала спасибо и прижалась к своему парню, который, как оказалось, стоял рядом.

   Однажды к нам в лабораторию пришел новый дипломник и я стал его руководителем. Разница в возрасте у нас была небольшая, да к тому же мы вместе занимались в секции гребного слалома. Он был вежливым парнем и долго мучился, как меня называть. Потом придумал – Вовка и на Вы!

.