Визит декана

   У нашего декана была дурацкая привычка ходить по общежитию и интересоваться, чем занимаются студенты. Время его появления было непредсказуемым. Он мог заглянуть на полчасика перед заседанием кафедры, а мог прийти вечером, чтобы не спеша обойти комнату за комнатой.

   В нашей комнате жили специалисты в различных областях знаний. Сашка дни и ночи проводил в парусном клубе, Васька разрабатывал новые стратегии игры в преферанс, а в свободное от карт время писал научно-популярные статьи в журналы «Наука и жизнь» и «Знание-сила». Колька увлекся девушками, которых поселили у нас на первом этаже. Девушки приехали повышать какую-то квалификацию, и Колька им помогал, как умел. Я тогда серьезно занимался фотографией и чтением классической литературы, которая должна была меня облагородить и снабдить темами для бесед с моими будущими избранницами.

   Декан появился внезапно. Раздался решительный стук, и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошли наш комсомольский секретарь и сам декан. Мы лежали на кроватях и обсуждали достоинства Галки, которая должна была скоро прийти к Кольке в гости. Он нам объяснял, что мы можем недолго полюбоваться Галкиной красотой, нарезать колбасу, которую он купил в буфете, и после этого тактично удалиться.

   – Вы хоть в читалке посидите, – предложил Колька. – Может, почитаете чего, может, поумнеете.

   Декан вошел как раз в тот момент, когда он произносил последние два слова.

   – Лежите, лежите, – сказал он, присаживаясь за стол, на котором вскоре должна была появиться нарезанная колбаса. Пока там стояла неоткрытая бутылка вина, два грязных стакана и оттиск статьи об измерении оптических спектров излучений плазмы.

   Декан полистал оттиск и довольно хмыкнул.

   – Кто из вас этим занимается?

   Васька тяжело вздохнул и присел на кровати.

   – Ну, я!

   – Какая средняя длина волны красного света? – спросил декан.

   – Около семи тысяч ангстрем — пробурчал Васька.

   Мы не удивились. Васька утверждал, что успех преферансиста заключается в запоминании вышедших из игры карт. Он постоянно тренировал память, запоминая почти целые страницы текста и цифр.

   Декан удовлетворенно кивнул, продолжая изучать оттиск.

   – Теперь я вижу, что вы тут не просто лежите, а думаете о науке. Кстати, а что ты думаешь про это уравнение?

   Декан ткнул пальцем в какую-то длинную формулу и посмотрел на Ваську.

   – Я пока статью только по-русски читал, – сказал Васька.

   – Так статья на русском!
   – В основном, да, а вы тычете в английские буквы! Формулы-то не по-русски написаны.

   Я увидел, как комсомольский секретарь за спиной декана показал Ваське кулак.

   – Так... – декан не выглядел растерянным, он всякое повидал в нашем общежитии. – А вот ты о чем думал, когда я вошел в комнату?

   Декан посмотрел на Сашку. Сашка приподнялся, облокотился на спинку кровати и громко откашлялся.

   – О бабах он думал! – пробурчал Васька.

   – С тобой разговор уже закончен! – заволновался секретарь.

   – Я думал о кругосветке под парусом, – честно сказал Сашка.

   Декана удивить было невозможно. Он перевернул оттиск, нашел на бумаге свободное место, вынул из кармана авторучку и подозвал Сашку.

   – Нарисуй, как яхта может идти против ветра.

   – В бейдевинде, что ли? – спросил Сашка, подошел к столу, нарисовал лодочку с парусом и кучу стрелок.

   – Вот, – сказал он. – Остается только эта составляющая силы, она и толкает яхту вперед. Градусов под тридцать к ветру вполне можно идти.

   Декан кивнул, секретарь облегченно вздохнул.

   – А в какой области знаний ты являешься лучшим специалистом в мире? – спросил декан Кольку.

   – Он вчера книжку про венерические болезни читал... – начал Васька.

   – Помолчи! – прошипел секретарь.

   – А помимо болезней? – продолжил вопрос декан.

   – Вообще-то я по взрывам, – неуверенно сказал Колька.

   – Уравнение для адиабаты Гюгонио можешь написать?

   – Мог, но сейчас я нервничаю.

   – Скорость ударной волны может превышать скорость звука?

   – Может, – тихо сказал Колька.

   – Он все знает, – прокомментировал Васька. – Ему надо стипендию повысить!

   – Тебя не спросили, – пробурчал секретарь. – Лучше скажите, почему у вас бутылка вина на столе?

   – Она не открытая, это не считается! – неожиданно заступился за нас декан. – Может, они в гости собрались!

   – Стаканы бы хоть помыли, – продолжал бурчать секретарь. – Позорище факультета!

   Последним позорищем факультета был я.

   – Что читаешь? – спросил декан, увидев книгу у моей подушки.

   – Лев Толстой, «Война и мир», – сказал я.

   – Детский сад какой-то! – хмыкнул секретарь.

   – А тебя не удивляет потеря романтизма Наташей Ростовой? – спросил декан.

   Я задумался. Про потерю романтизма я еще ничего не знал.

   – Он только второй том читает, – сказал Васька. – До четвертого он в следующем семестре доберется.

   – Изыди! – сказали мы с секретарем почти хором.

   – Ну а кроме «Войны и мира»? – спросил декан. – О чем ты, например, думал сегодня утром?

   – О плазме, «чтоб устойчивой была», – процитировал я слова из песни.

   – А массу электрона помнишь?
   – Девять на десять в минус тридцать первой, в системе СИ.

   – Никто, кроме школьников, этой системой не пользуется, – сказал декан.

   – Точно! – встрял Сашка. – В милях и узлах гораздо сподручнее.

   Декан встал и направился к двери. Взявшись за ручку, остановился.

   – Хотите честно? – спросил он.

   Мы кивнули.

   – Я вами доволен. А ты как думаешь? – обратился он к секретарю.

   – Бюро решит, что с ними делать, – сказал секретарь. – По моим данным, они только взносы платят, а больше ни фига не делают.

   – Ну, это уже твои проблемы, – ухмыльнулся  декан, и они ушли.

   
   Сашка стал тренером в детской парусной секции, мы его иногда видели после окончания института, а потом он куда-то пропал.
   Васька долго разрабатывал плазменные двигатели, а потом стал работать в мастерской, которая делала литые решетки для ворот загородных особняков.
   Колька придумал новую систему зажигания в автомобильных двигателях, а потом стал заниматься репетиторством.
   Секретарь уехал в Сибирь и стал там каким-то большим начальником.