Один день в Иордании

Турагентство
   – У нас проблема! – сказала МС за завтраком. – Мы не можем ехать на нашей машине в Иорданию, это запрещают условия контракта. Придется покупать экскурсию на автобусе.
   Я грустно задумался. Ехать в автобусе и слушать бубнящий голос гида, что надо посмотреть направо, дескать, там что-то промелькнуло, жаль, что вы разглядеть не успели... Но других вариантов не было, и я согласился.
   Мы зашли в первое попавшееся турагенство, где нас встретила миловидная блондинка, говорящая на русском языке с московским акцентом.
   – Иордания? Петра? Это правильное решение! У нас великолепные скидки, только не забывайте давать чаевые гидам! Давайте кредитную карту, а пока почитайте вот это.
   Она дала рекламный листок с описанием процедур по омоложению организма с помощью солей Мертвого моря. Я посмотрел на морщины, которые предательски проступали на ее шее, и промолчал. МС взяла листок и стала изучать.
   Тут появился крепкий мужчина, который оказался мужем блондинки. Он являлся владельцем фирмы по омоложению. Крепкий мужчина сразу сказал, что нам надо все бросить и идти к нему в офис, где он бесплатно даст нам консультацию, как надо жить долго и счастливо. МС посмотрела на меня.
   – А что потом? – спросил я у крепкого мужчины.
   – У меня две тысячи клиентов из России! Я каждый месяц посылаю им мои препараты, и все довольны.
   Мужчина еще добавил, что у него диплом и грамоты. Тут он мне сразу напомнил продавца сувениров из Иерусалима.
   – А можно за один сеанс помолодеть на десять лет и больше этим не заниматься? – поинтересовалась МС.
   – Конечно можно, у нас все можно! – уверенно сказал мужчина.
   – Спасибо! – сказала МС, внимательно посмотрела на морщины блондинки, и мы ушли.

На границе
   На лицах иорданских пограничников была маска суровости и озабоченности. Они отличались от израильских тем, что непрерывно курили, постоянно поправляли свою форму и были очень довольны собой.
   – Вы знаете арабский? – удивился я, видя, как один из наших экскурсантов берет листок, на котором арабской вязью были написаны таможенные правила. – Вот тут есть на английском.
   – Я никакой язык не знаю, так что мне все равно! – гордо ответил мужчина.
   К нам подошел гид.
   – У каждого будет свой номер! – сказал он. – Сейчас мы вспомним школьные годы и устроим перекличку.
   Гид был иорданцем, выучившим русский в одесском холодильном институте. Мы получили номера и стали тренироваться. С номером три была проблема. Одна женщина еще не проснулась и никак не могла понять, что от нее хотят. Мы все за нее очень переживали, и когда наступал черед номера три, вся наша группа хором кричала, что номер три на месте.

В автобусе
   Гид обожал Иорданию и иорданского короля. По его словам, король – необыкновенно мудрый и храбрый, с чем мы дружно соглашались. Король смотрел на нас со всех стен, он был молодой, красивый и сероглазый.
   В Израиле нас пугали, что Иордания погружена во мрак, электричество там дают иногда и то по блату. Это не так, электричество там было. Хотя, может, все в стране были блатные.
   – Вот тут красиво! – сказал гид и показал на холмы, которые причудливо выступали среди серых песков. – Сюда приезжают туристы и бродят тут по несколько дней.
   – Они что, не могут найти дорогу назад? – поинтересовались экскурсанты.
   – Они не хотят идти назад! – гордо сказал гид. – Они тут хотят жить. Вот мы сейчас выйдем из автобуса, и вы сами все поймете.
   Я вышел из автобуса и стал искать место для фотосъемки. Я не знаю, кто тут бродил, но весь песок от дороги до холмов был усеян пустыми банками, газетами и пластиковыми пакетами. Ветер гонял мусор по песку, было холодно и неуютно. Я сфотографировал песок, решив, что на фотошопе я уберу все лишнее и пошел обратно. Уже потом, дома я посмотрел снимки и понял, что если я уберу мусор, то на фотографиях останется только небо.
   – Мужчина, – обратилась ко мне миловидная женщина, разглядывая мой штатив. – Вы что, фотограф-профессионал?
   – Нет, я любитель, – потупился я.
   – Аааа... – разочарованно протянула миловидная женщина. – Значит, вы просто выпендриваетесь!

Остановка
   – Вы можете размять кости и мышцы и посмотреть на пустыню, по которой ходил Моисей со своим народом, – сказал гид, когда автобус затормозил посреди около небольшого сарая, где продавались сувениры. – Если вы что-то тут купите, то внесете большой вклад в развитие нашей экономики.
   В сарае все дружно бросились покупать арабские платки, но потом все дружно передумали. Самый большой вклад в развитие экономики Иордании внесли два молодых человека приятной наружности со следами косметики на лицах, одетых в фирменные итальянские шмотки. Они вынесли из сарая огромные пакеты с кремами Мертвого моря, закурили и стали любоваться друг другом.
   Я отправился фотографировать пустыню и разбросанные по ней камни. Ко мне подошел веселый мужчина, который в автобусе развлекал соседку рассказами о своих невероятных путешествиях.
   – Ну что, снял камни, по которым ходил Моисей?
   Я кивнул.
   – Ну и зря! – уверенно сказал мужчина. – Ни хрена он тут не ходил!
   Я не стал спорить. Мужчина явно знал про Моисея что-то такое, чего не знал я.

Дорогой Моисея
   – Вот тут шел Моисей, – уверенно рассказывал гид, когда мы снова сели в автобус. – Вот тут он прогневил Бога своим неверием, когда ударил посохом дважды, чтобы открылся источник. А достаточно было ударить один раз. Это и было причиной, что ему самому не удалось ступить на Землю Обетованную.
   Все повернули головы и стали смотреть на мертвые скалы, на россыпи камней и на бедуина, который задумчиво сидел около святого места на пластиковом стуле, разговаривая по сотовому телефону.
   – А вот с вершин этих гор Моисей и его брат Аарон смотрели на Землю Обетованную, – продолжал гид. – Вон там находится могила Аарона. Если у вас есть четыре часа, то можно туда залезть.
   – А у нас есть четыре часа? – спросил мужчина, сидевший около гида.
   – Нет, конечно! – сказал гид. – Это я говорю для расширения вашего кругозора.

Мыло
   Мы проезжали небольшую деревню, чудом прилепившуюся на крутом горном склоне.
   – Тут живут бедуины, которые раньше жили в пещерах Петры, – сказал гид. – Они делают мыло из оливкового масла. Это мыло очищает и очень способствует.
   – Купить мыло можно? – заинтересовалась миловидная женщина.
   – Я пошлю шофера, он купит для всех желающих. Тут мыло в три раза дешевле, чем в магазинах.
   – Мне два куска, – тихо сказала МС и показала два пальца.
   – Женщина берет два!!! – закричал гид. – Кому еще надо?
   Все подняли руки.
   … На обратном пути нам раздали это мыло.
   – Пахнет, как хозяйственное! – удивилась МС, понюхав свои два куска, завернутых в дешевую бумагу.
   – Это хорошо или плохо? – спросил гид.
   – Это дорого для такого вонючего мыла, – хором сказал автобус.
   – Вы ничего не понимаете, – сказал гид. – Мыло должно пахнуть мылом, а не химическими отдушками.
   Потом, в аэропорту, мы увидели такое же мыло, сделанное в Израиле. Оно тоже пахло как хозяйственное, но стоило в три раза дороже.

Вход в Петру
   Мы вышли из автобуса и увидели дорогу, уходящую в узкое ущелье. По дороге носились лихие всадники-бедуины и кричали: «Лёшать, лёшать!»
   – Лошадь у вас оплачена, но в один конец, – сказал гид. – Рекомендую прокатиться на обратном пути.
   – А я и не знала, что лошади так могут пахнуть! – поморщилась МС, с трудом увертываясь от лихих наездников.
   – Ты еще всадников не нюхала! – сказал я.
   Проносившиеся всадники были молоды, красивы и счастливы.
   – Вот мы учились в школе, в институте, проводили выходные за учебниками, а проблем у нас выше головы, – задумчиво сказала МС. – А можно просто скакать на лошади, улыбаться и радоваться жизни.
   – Слышь, фотограф! – ко мне подошла бодрая женщина в розовых штанах. – Щелкни меня на фоне этой дырки.
   Она протянула мне мыльницу. Я посмотрел на экран, там были пятна и мутные полосы. Я вопросительно взглянул на женщину.
   – Ну и ладно! – сказала она. – Ты давай, щелкай, может что получится.
   Я щелкнул.
   Мы вошли в узкую щель, и свет сразу исчез. Где-то сверху была полоска голубого неба, по сторонам краснели гладкие скалы. По каньону надо было идти долго, увертываясь от многочисленных повозок, на которых возили усталых туристов.
   – Видали мы каньоны и поуже, – бормотал я, устанавливая камеру на штатив.
   – И охота тебе такую дурынду таскать? – спросил меня мужчина с мыльницей в руках. – Смотри, как я снимаю!
   Он поднял руку с мыльницей и быстро нажал на спуск.
   – Вот так! – сказал он.
   – Я так не умею! – завистливо сказал я.

Немного истории
   Три тысячи лет назад жили в этих местах люди, которые называли себя набатейцами. Жили мирно, торговали, никого не трогали. А чтобы их никто не трогал, они построили себе город в узких каньонах иорданских гор. Вырубили храмы в мягких скалах, для умерших царей сделали красивые могилы, с любовью пробили желоба для сбора дождевой воды и поставили укрепления на входах в свое горное царство. Это место называется Петра, что в по-гречески означает «скала».
   В начале нашей эры возмутились римляне. Как так, где-то кто-то живет богато, а с ними не делится! Набатейцы не устояли перед натиском бывалых вояк, стали платить налоги и строить уже по римской моде. Потом римляне стали христианами, и набатейцы не очень возражали против новой религии. После прихода мусульман набатейцы стали молиться Аллаху. А потом пришли крестоносцы.
   Что им было тут нужно? Вроде Христа тут никто не обижал, и сам Христос тут никогда не бывал. Но набатейцы были все еще богаты, и крестоносцев это интересовало больше, чем охрана святынь в Иерусалиме. После удачной атаки новых гостей набатейцы поняли, что с этими ребятами уже не договориться, и ушли, бросив свой чудесный город.
   Город стал умирать. Землетрясения, ветер, вода, жадные людишки постепенно стали уничтожать то красивое, что сделали набатейцы. Город заносило песком, про него забыли на долгие века. А набатейцы разбежались по окрестностям и смешались с местным населением.
   А во время, когда Наполеон завоевывал Европу и когда Пушкин думал о поступлении в Царский лицей, в эти края прибыл Буркхардт – сын швейцарского полковника. Он побродил по окрестностям, принял ислам, пожил в Египте и как-то решил поездить по иорданским горам. Местные бедуины рассказали ему легенду о потерянном городе и Буркхардт, который стал к тому времени Ибрагимом ибн Абдуллой, заглянул в ущелье и обомлел! Так была открыта Петра.

По Петре
   Я смог понять, что почувствовал Ибрагим ибн Абдулла, когда он подошел к концу каньона. Через узкую щель на меня смотрело чудо. Римские колонны с красивыми капителями, скульптуры, лестница – все это было вырезано из скалы, казалось нереальным, но очень органично вписывалось в окружающие горы.
   – Ой! – сказала стоявшая рядом женщина. – Прямо дух захватывает! Как бы инфаркт не получить от таких чудес.
   Что подвигло набатейцев на создание такой красоты? Жили бы они себе в этом ущелье, готовили бы пищу на кострах и закапывали свои сокровища на дно пещер. А вот нет! Тяга к прекрасному – это как болезнь, ничего с этим не поделаешь. Подцепил вирус такого влечения – и пропал! Все время и мысли сразу уходят на создание чего-то такого, от чего другие люди цокают языком, качают головой и думают про себя, что нельзя так бездумно тратить деньги и силы. Но при этом что-то затрагивает их душу, и невольно появляется чувство радости от того, что кто-то делает такое, что им бы и в голову не пришло!
   Красота – это хорошо, а бизнес есть бизнес! Глядя на высеченные в скалах колонны, невольно задумываешься о больших деньгах, которые тут крутились. Ну и о кладах, конечно! Не думайте, что поиск кладов – это занятие только для школьников. Очень взрослые бедуины тоже любят искать клады. Но без всяких долгих заморочек! Они как-то посмотрели на колонны сокровищницы набатейцев, на ее скульптуры, лепнину и решили, что клад замурован в этих колоннах.
   Думаете, они решили снести колонны? Слава Богу, нет! Они достали свои винтовки и стали стрелять в лепнину, ожидая, что оттуда сейчас посыплется золото и серебро.
   Из колонн ничего не посыпалось, и на этом поиск клада был прекращен. Но следы пуль остались.
   Мы бродили по каньонам, выходили в широкие долины, смотрели на бедуинов, развернувших свои лавчонки, и пытались запомнить эту красоту.
   – Странно, самое красивое тут – это гробницы, – сказала МС. – Такое чувство, что покойников они любили больше, чем живых.
   – Можно еще дальше пройти, там остатки жилого квартала, – сказал я.
   Около амфитеатра я остановился. На каменных скамьях тут могли поместиться три тысячи зрителей. Они, вероятно, смотрели на небольшую сцену, где сейчас фотографировались туристы из Японии, но я бы тут просто мог сидеть и смотреть на окружающие горы, думая о вечном.
   Мы не пошли очень далеко. Нам вполне хватило пары часов, которые полностью загрузили наши головы картинами уникальных строений, вырубленных в скалах. Я пытался фотографировать, но тут надо было снимать фильм. Даже мой любимый объектив с «рыбьим глазом» не мог охватить всего, что нас окружало. По кускам что-то получилось, но нужно обладать очень хорошим воображением, чтобы понять грандиозность Петры.
   – Ох! – жаловался я МС на обратном пути. – Вот тут как раз такой случай, когда нужно отделываться стандартной фразой: «Это надо увидеть!» Впрочем, можно рекомендовать фильм «Индиана Джонс», в кино Петра еще загадочней выглядит.

   … Автобус поднимался по крутой дороге на горное плато. Мы проезжали через деревню и видели, как мальчишка на лошади скакал вверх по склону.
   – Ведь загонит лошадь, паршивец! – пробурчал мой сосед.
   Но все кончилось благополучно. Юный всадник остановил лошадь на краю обрыва и долго смотрел на наш автобус, на серпантин дороги и на темнеющие горы, где внизу извивалось ущелье, ведущее в сказочный город.