Мистика Хитрова рынка

   Никогда не разговаривайте с неизвестными и никогда не ходите в трактир «Елки-Палки» на Солянке. Абрикосовая, пардон, квас дал обильную желтую пену, и в воздухе запахло. Напившись, литератор немедленно начал икать.

   Это было место нашей встречи с моим соавтором. На Москву стремительно опускалась серая мгла, прохожих на Солянке было немного, даже машины на какой-то момент вдруг перестали мелькать перед глазами. Мы свернули в Подколокольный переулок, и там стало совсем тихо. Тротуар считался почищенным, местами чернел разбитый асфальт, но всю работу портили глыбы снега и льда, которые или сами упали с крыши, или их сбросили молодые люди, которые сейчас стояли с лопатами у старой арки, курили и с удивлением на нас поглядывали.

   В доме, где в старые времена был трактир «Каторга», на втором этаже кто-то отодвинул занавеску, внимательно посмотрел на нас и скрылся в глубине комнаты. Окна первого этажа были забраны решетками, на одном светилась гирлянда желтых лампочек, обозначая место публичное, радостное, но было непонятно, как туда войти. Серая стальная дверь рядом с этим окном была наглухо закрыта и издали казалась замурованной. Над ней висел кондиционер, на который сверху нападала всякая дрянь. Из стен торчали ржавые болты, местами стены начинали красить, но бросали, то ли от усталости, то ли от понимания, что кистью тут много не исправишь. Дом требовал ремонта уже более ста лет и жил только потому, что место было историческое и охранялось пенсионерами, жившими тут испокон века и гордившимися, что Кремль находится в пяти минутах ходьбы. В Кремль они не ходили, но ведь важна возможность дойти туда за пять минут.

   – Вот тут все и начнется, – сказал я соавтору. – На втором этаже этого дома будет наша школа магии с последующим ее разоблачением.

   Соавтор вынула записную книжку и записала адрес.

   – Войти бы внутрь! – мечтательно сказала она и показала на приоткрытую дверь рядом с бывшим трактиром.

   Мы осторожно открыли стальную створку и попали на огромную лестницу, которая без всяких поворотов устремлялась наверх и упиралась в стену, где светила лампочка, и где было что-то вроде лестничной площадки.

   – Двадцать пять ступенек, – сказала соавтор, когда мы поднялись.

   Она записала это число в книжечку и показала мне на одну из дверей на площадке. Это была на удивление очень приличная, даже дорогая металлическая дверь. Было такое чувство, что ее поставили буквально вчера. На ней не было ни одной царапинки, замки и табличка с номером 16 сверкали хромом, на двери висела табличка «Hippies welcome!»

   – Ни фига себе! – сказала соавтор. – Я бы хиппи приглашала в соседнюю дверь.

   На соседней двери с номером 14 были остатки рыжего дерматина, местами подклеенного скотчем, рядом висел почтовый ящик «Для писем и газет», закрашенный масляной краской и помятый так, как будто в него кто-то долго бился головой.

   – А где квартира 15? – удивился я. – Мне хочется, чтобы школа магии была в квартире 15!

   – Пойдем отсюда, – сказала соавтор. – Вероятно, все самое интересное позади дома, во дворе.

   На улице стало совсем пустынно. Я стоял и смотрел на забор, за которым были горы снега и строительного мусора. Раньше там стоял техникум, постройка которого обозначила окончательный конец Хитрова рынка.

   – Нет больше техникума, не ищите!

   Я обернулся и увидел пожилого мужчину в темном пальто и старой пыжиковой шапке. Его лицо было морщинистым, но чисто выбритым и живым.

   – Вы знаете, где стоите? – спросил он.

   Я кивнул. Мужчина появился как будто из воздуха, я не мог понять, как можно было ко мне подойти и не заскрипеть мелкими ледышками, лежавшими на тротуаре.

   – Тут хотели все купить для офисов, но мы отстояли. Иначе отсюда уйдут все тайны.

   Я вспомнил, что тут были вырыты подземные ходы до самой Яузы, по которым воры уходили от царской полиции, а потом от советской милиции.

   – А кто живет на верхних этажах в этих старых домах? – спросил я, наблюдая, как в парадное, откуда мы только что вышли, зашел молодой таджик, осторожно прикрыл дверь и долго смотрел на нас в щелку.

   – Раньше там были ночлежки, сейчас живут люди. Разные люди. Раньше было веселее, особенно в «Красноярском крае».

   – Это что такое?

   – Это шестиэтажный дом вон там, за углом. Туда долго приезжали странные люди с бегающими глазами и спрашивали, кто Соньку, кто Машку. Теперь все Соньки и Машки умерли, никто их не спрашивает. Но вообще-то вы тут осторожнее, место тихое, милиции нет, всякое может случиться.

   Мужчина поклонился, пошел по Подколокольному переулку и вдруг пропал.

   – Кто это был? – спросила соавтор, записав в книжечку про «Красноярский край».

   Я пожал плечами. Мы остались одни. Где-то рядом шумела жизнь, проносились машины, спешили по своим делам прохожие, а тут все замерло, потемневшее небо опустилось еще ниже, серые облупленные стены придвинулись к нам, стало совсем неуютно.

   И тут по переулку прошла молодая женщина в красной куртке, черных дорогих брюках, с большой сумкой через плечо. Она уверенно свернула в старую арку, на секунду обернулась, внимательно нас осмотрела и скрылась.

   – Идем быстрее за ней! – сказал я соавтору. – Сейчас что-то произойдет.

   Мы бросились к арке, проскочили под нависшими сосульками и попали в заколдованный мир, где время остановилось уже много лет назад. Впечатление портила только машина, занесенная снегом и непонятно как сюда попавшая, да еще пара кондиционеров, прикрепленных к стенам. На нас смотрели темные окна с мутными стеклами и двери, находившиеся на разных уровнях, к которым вели железные лестницы. Стены дома местами были увиты темными прутьями вьющегося кустарника, которые закрывал неприглядность облупившейся кирпичной кладки.

   Женщина в красной куртке уверенно шла по раскисшему серому снегу к каменному сараю, стоявшему посреди двора. Сарай был недавно выкрашен в красный и зеленый цвета и смотрелся почти новым на фоне всеобщего запустения и умирания. Мы проследовали за ней и увидели, что она подошла к открытой двери, сняла куртку, повесила ее на ветки небольшого дерева у входа, засучила рукава тоненькой черной водолазки и, пригнувшись, вошла внутрь сарая. Из приоткрытой двери струился яркий свет, и мы решили заглянуть. От увиденного у меня по спине пробежали мурашки. Это было большое пустое помещение, по стенам шли огромные трубы, покрашенные в желтый цвет, горела яркая лампа, освещая огромную кучу мусора. Наша незнакомка стояла около этой кучи и разговаривала с такой же молодой женщиной, одетой во все черное и державшей в руках большую щетку с красной ручкой. Увидев нас, они придвинулись друг к другу так, что мне не стало видно центра кучи. Наша незнакомка поправила волосы и улыбнулась. Вторая женщина оглянулась на кучу, потом тоже поправила волосы и изобразила приветливое лицо.

   – Мы писатели, – сказал я и показал фотокамеру. – У нас тут действие рассказа происходит, я бы хотел сделать несколько снимков.

   Улыбка мгновенно слетела с губ женщин.

   – Не положено! – резко сказали они хором. – Тут снимать нельзя!

   – Стратегический объект? – поинтересовался я, пытаясь рассмотреть, что у них было за спиной.

   – Снимать тут нельзя! – резко и зло сказала женщина с щеткой. – Вам лучше уйти отсюда!

   – Пошли! – прошептала мой соавтор и потянула меня за рукав. – А то она сейчас взлетит на щетке от злости.

   Мы повернулись и не попрощавшись пошли к большому серому зданию, которое нам представили, как «Красноярский край». Оглянувшись, я увидел, что обе женщины вышли на дорожку и внимательно смотрели куда мы направляемся. В одном из окон я заметил, как дернулась занавеска.

   – Ну как тебе обстановка для рассказа? – спросил я соавтора. – Не забывай про подземные ходы под нашими ногами.
   – Тут даже придумывать ничего не надо, – сказала она. – Надо только записывать. Школа магии может быть только тут. Однозначно!